НИБ

Тот клятый год мне был как много лет.
Я иногда сползал с больничной койки,
Сгребал свои обломки и осколки
И свой реконструировал скелет.

Я крал себя у чутких медсестёр,
Ноздрями чуя острый запах воли,
И убегал к двухлетней внучке Оле –
Туда, на жизнью пахнущий простор.

Мы с Олей отправлялись в детский парк,
Садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженное ели,
Глазели на гуляющих собак.

Аттракционов было пруд пруди,
Но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала
И тихо ныла: "Деда, погоди..."

Оставив день воскресный позади,
Я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос:
"Дай руку, деда; деда, погоди…"

И я годил, годил, сколь было сил…
А на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили –
Никто их погодить не попросил…

Когда я чую жжение в груди,
Я вижу, как с другого края поля
Ко мне несётся маленькая Оля
С истошным криком: "Дедааа, погоди!"

И я гожу, я всё ещё гожу
И, кажется, стерплю любую муку,
Пока ещё ту крохотную руку
В своей измученной руке держу…